Восприятие эстетическое. Сущность эстетического восприятия

Страница 25 из 25

Особенности эстетического восприятия.

То, что воспринимающий произведение искусства увидит или ус­лышит в нем, зависит от того, насколько в произведении содержит­ся нечто “субстанциально-человеческое” и насколько оно созвучно внутреннему миру самого воспринимающего субъекта. Сама способ­ность отдельного субъекта открыть в художественном произведении свою человеческую сущность не является прирожденным его свойством. Этаспособность формируется в процессе личного общения человека с реальным миром и с миром, созданным самим искусством.

Действительность, которую художник изображает в своём про­изведении и которая составляет специфическое содержание эстетиче­ского восприятия, – это и сама природа, и субстанциальные опреде­ления человека, его этические, социальные, личностные идеалы, его представления о том, каков должен быть человек, его страсти, склонности, мир, в котором он живёт. Гегель утверждал, что человек только тогда существует “согласно с законом своего существования”, когда он знает, что такое он сам и каковы силы, направляющие его.

Подобное знание существования человека, его сути и даёт нам искусство. Выразить, объективировать “сущностные силы” человека, его внутренний мир, его чувства, идеи, сокровенные мечты и надеж­ды в форме живой жизни человека – основная и ничем не заменимая функция художественного произведения.

В любом подлинно художественном произведении эстетическое восприятие открывает какую-либо сторону, аспект, момент, “идеи” че­ловека, его сущности. Специфическая функция эстетического воспри­ятия состоит в том, чтобы в произведении искусства открыть то, что волнует нас, что имеет отношение к нашим личным ценностям.

В целостном акте эстетического восприятия действительность предстаёт перед нами в трёх формах своего существования.

1. Форма внеэстетическая – это действительность, которую ин­дивид знает из своего жизненного опыта со всеми её перипетиями, случайными поворотами. Реальность, с которой человеку приходится считаться и которая имеет для него жизненно важное значение. Об этой действительности у человека, разумеется, имеются какие-то общие представления, но он стремится познать её суть, те законы, по которым она развивается.

2. Другая форма действительности, с которой встречается су­бъект при эстетическом восприятии произведения искусства, – это эстетически преобразованная художником действительность, эстети­ческая картина мира.

3. В художественном образе органически соединены обе формы существования действительности – её непосредственное бытие и за­коны её существования по законам красоты. Этот сплав даёт нам ка­чественно новую форму действительности. Перед взором воспринима­ющего художественное произведение вместо абстрактных представле­ний о мире и человеке встаёт конкретное их проявление и вместо случайного их бытия в отдельном явлении мы видим образ, в кото­ром узнаем нечто существенно человеческое.

Сам факт, что содержание произведения искусства постигает­ся с помощью такого психологического явления, как восприятие, го­ворит и о форме существования этого содержания в самом произве­дении искусства. Это содержание дано воспринимающему человеку не какабстрактное всеобщее определение, а как человеческие действия и чувства, как цели поведения и страсти, принадлежащие отде­льным индивидам. В эстетическом восприятии всеобщее, которое до­лжно быть изображено, и индивиды, в характерах, судьбах и поступ­ках которых оно проявляется, не могут существовать отдельно друг от друга, и событийный материал не может быть в простом подчине­нии общих идей и представлений, иллюстрацией абстрактных понятий.

Как отмечал Гегель, всеобщее, разумное выражается в искусст­ве не в форме абстрактной всеобщности, а как нечто живое, являющееся, одушевлённое, всё собою определяющее, и притом таким образом, что это всеохватывающее единство, подлинная душа этой жизни, дей­ствует и проявляется совершенно скрыто, изнутри. Это одновремен­ное существование в эстетическом восприятии “понятия” человека и его внешнего существования является результатом синтеза того, что художник непосредственно показывает средствами изображения и творческой деятельности фантазии воспринимающего субъекта. Именно бо­гатство личного опыта, глубина познания человеческой сущности, характеров, возможных и реальных поступков при определённых ситу­ациях дают возможность человеку увидеть подлинно человеческое со­держание произведения искусства.

Как известно, не только у различных людей, но и у одного и того же человека одно и то же художественное произведение вызыва­ет разные переживания и воспринимается по-разному. Этот факт свя­зан с тем, что образ, возникающий в сознании воспринимающего, яв­ляется результирующей взаимодействия инвариантных выразительных средств произведения искусства с личным опытом субъекта в самом широком смысле этого слова. Значение имеют и тип высшей нервной деятельности человека, его эмоциональная отзывчивость. Художест­венный образ, который создаётся в процессе восприятия человеком художественного произведения, называется вторичным. Он может от­личаться, иногда существенно, от первичного художественного образа, создаваемого художником в процессе художественного творче­ства.

Восприятие музыки, произведений живописи, скульптуры, кино­искусства, художественной литературы – это способность человека привносить в содержание воспринимаемого произведения свой жизнен­ный опыт, своё видение мира, свои переживания, свою оценку соци­ально значимых событий своей эпохи. Без этого привнесения полно­кровной человеческой жизни книга, картина, скульптура остаются эстетически неполноценными для воспринимающей их личности. То, что вложено художником в произведение, воссоздаётся воспринимаю­щим его человеком по ориентирам, заданным художником. Но резуль­тат восприятия определяется вместе с тем и умственными способнос­тями, и моральными ценностями, сущностью воспринимающего субъек­та.

Существенным и необходимым элементом осознания художествен­ного образа являются эмоции, возникающие в процессе эстетическо­говосприятия. Благодаря эмоциональному характеру восприятия худо­жественный образ приобретает убедительность факта, а логика развития событий, изображённых художником, получает убедитель­ность собственной логики воспринимающего.

Благодаря фантазии отдельные образы, чувства и мысли чело­века объединяются и составляют целостный мир событий, поступков, настроений и страстей, в которых отражаемая действительность как во внешнем своём проявлении, так и в своём внутреннем содержании становится для нашего сущностного понимания мира объектом непо­средственного созерцания. Посредством представления эстетическое восприятие включает в себя полноту, многообразие, красочность яв­лений реального мира, объединяя их в нечто изначально неотдели­мое от внутреннего и существенного содержания этого мира.

Участие таких элементов психики человека в становлении ху­дожественного образа в сознании человека обусловливает многозначность интерпретации содержания произведений искусства. Это одно из великих достоинств художественных ценностей, так как они заставляют задуматься, пережить нечто новое. Они воспитывают и прово­цируют на поступки, которые определяются как самим содержанием произведения искусства, так и сущностью самого воспринимающего субъекта.

Эстетическое восприятие определяет и форму реакции субъекта на содержание произведения искусства. Результатом эстетического восприятия произведений искусства являются не стереотипы поведен­ческих реакций, а формирование принципов отношения личности к ок­ружающей её действительности.

Проблема эстетического восприятия со второй половины XIX в. стала одной из центральных в эстетике. В ее решении не без основания усматривали ключ к решению других эстетических проблем, в том числе и относящихся к предмету эстетики. В духе естественно-научного энтузиазма того времени особенно активно она разрабатывалась представителями психологического (Липпс, Фехнер, Фолькельт, Вор- рингер, фрейдисты, Выготский, Арнхейм и др.) и опирающегося на него феноменологического (Ингарден, Гартман, Мерло-Понти и др.) направлений в эстетике. Позже, с конца 60-х гг. XX в., много внимания эстетическому восприятию уделила рецептивная эстетика, главными представителями которой были немецкие литературоведы Ганс Роберт Яусс (1921-1997; главный труд - «Эстетический опыт и литературная герменевтика», 1977) и Вольфганг Изер (1926-2007; главный труд - «Акт чтения: Теория эстетического воздействия», 1976). Они вслед за феноменологами перенесли главный акцент в эстетическом отношении, в понимании художественной сущности произведения на реципиента, т.е. на особенности самого акта художественного восприятия (в основном на материале литературы) и сделали вывод о принципиальной многозначности художественного произведения, как в принципе и по существу зависящего от субъекта восприятия.

О процессе эстетического восприятия высказано много значимых, интересных и часто противоречивых суждений (в частности, концепции вчувствования, эмпатии, сублимации и др.), что вполне понятно. Процесс этот не только в сущностных своих основаниях, но даже и на психологическом уровне практически не поддается более-менее основательному анализу, ибо связан с тончайшими материями духовнопсихической жизни человека, которые выходят за пределы современного научного знания и не поддаются адекватной вербализации. Здесь возможны только осторожные предположения, основанные на объединении знаний психологии, философии, эстетики с попытками осмысления личного эстетического опыта, интуитивных прозрений самого исследователя и регулярными заглядываниями в области мистики и богословия, где ищущая мысль сталкивается с аналогичными проблемами.

Не вдаваясь в подробности, в самом общем плане можно указать на четыре достаточно явные фазы (или ступени) процесса эстетического восприятия. При этом я сразу хочу подчеркнуть, что они не зависят от того, что является эстетическим объектом - природный предмет, духовное образование или произведение искусства.

• 1. Начальная фаза, предваряющая собственно процесс восприятия, может быть условно обозначена как эстетическая установка. Она характеризует сознательно-внесознательную настроенность субъекта на эстетическое восприятие. Как правило, это особый волевой акт человека, специально пришедшего в художественный музей, в театр, в консерваторию, посещающего памятник архитектуры, выехавшего на природу насладиться красотой естественного ландшафта или приступающего к чтению поэзии, художественной литературы и т.п. Реципиент предварительно знает, что данные объекты обладают эстетическими качествами, и он желает конкретизировать их для себя, т.е. стать обладателем их эстетической ценности, или, как размышляет нормальный эстетический субъект, «насладиться красотой объекта», пережить некие приятные состояния, инициируемые им, и т.п. У человека с достаточно высоким уровнем эстетической культуры, эстетической чувствительности эстетическая установка нередко возникает и спонтанно без специальной настроенности при неожиданной встрече с эстетически значимым объектом, как правило, природным или произведением искусства. Тогда она практически совпадает со второй фазой восприятия, или с началом процесса непосредственного эстетического восприятия.
• 2. Эта фаза может быть обозначена как первичная эмоция, и характеризуется она комплексом еще не вполне определенных эмоционально-психических процессов общей позитивной тональности. Начинается первичное переживание (некая эмоциональная вспышка) того, что мы конкретно чувственно вступили в контакт с чем-то, неутилитарно и сущностно значимым для нас, возбуждающим радостное ожидание дальнейшего развития контакта в духовном направлении.
• 3. На следующей, центральной фазе возникает эстетический предмет в процессе его активного освоения. Мы читаем литературное произведение, слушаем музыкальное, смотрим театральный спектакль или кинофильм, всматриваемся в живописную картину, осматриваем архитектурный памятник или природный пейзаж и т.п. Эта фаза для каждого типа эстетического объекта имеет свои особенности (для произведений искусства мы рассмотрим их подробнее при разговоре о художественном образе и символе ), но сущность ее остается одной и той же. Идет активный процесс контакта субъекта и объекта, начальная стадия активного эстетического восприятия субъектом объекта, в результате которого субъект практически полностью отрешается от всего побочного, не имеющего отношения к данному процессу эстетического восприятия. Он как бы выключается на какое-то время (которое физически может измеряться секундами, минутами или часами, но субъект уже этого не замечает; физическое время утрачивает для него свою актуальность) из обыденной жизни. Не теряя ощущения ее наличия и своей принадлежности к ней, а также своего участия в эстетическом акте, он реально пере-живает совершенно иную жизнь.

Каждый конкретный акт эстетического восприятия - это целая и целостная, особая и неповторимая жизнь для субъекта восприятия, протекающая в своем пространственно-временном континууме, не коррелирующем и не соизмеримом с физическим континуумом, в котором он реально находится. Физически акт восприятия может протекать и несколько секунд (хотя обычно для него требуется значительно большее время), но если это полноценный эстетический акт со всеми его фазами, то субъект восприятия переживает его как полноценную, насыщенную, чисто духовную жизнь, протекающую в каком-то своем измерении, которое не зависит от физического времени, пространства и других факторов. В какой-то мере, и об этом не раз писали эстетики и психологи, эта фаза может быть уподоблена сновидению, когда за мгновение до пробуждения спящий может пережить длительный отрезок какой-то другой жизни, наполненный многими событиями, ощущая в то же время каким-то периферийным сознанием, что все это вершится с ним во сне.

Эта фаза может быть обозначена как эйдетически-психическая или духовно-эйдетическая. Здесь субъект видит и слышит эстетический предмет, в его душе интенсивно возникают и динамически развиваются всевозможные образные процессы, непосредственно инициированные конкретным объектом восприятия и возбудившие его ответную душевно-духовную деятельность, обусловленную уровнем его эстетической культуры, ассоциативно-синестезическим опытом, состоянием его души на момент восприятия, ситуацией восприятия, другими субъективными моментами. Идет динамическая конкретизация эстетического предмета, когда реципиент реально переживает состояния, ситуации, перипетии, образные картины, непосредственно связанные с данным объектом, им порожденные; переживает красоту или возвышенность пейзажа, следит за развитием музыкальной темы, сопереживает героям литературной или театральной драмы и т.п. Обо всех этих вещах писали и пишут многие эстетики и искусствоведы, опираясь, как правило, на свой личный эстетический опыт.

Это наиболее доступная для достаточно широкого круга реципиентов фаза эстетического восприятия. Многие на ней и останавливаются, ибо уже здесь испытывают достаточно высокое эстетическое удовольствие, длящееся на протяжении практически всего акта восприятия, и полагают, укрепляемые в этом некоторыми эстетиками, искусствоведами и критиками, что собственно к ней и сводится весь эстетический акт и процесс восприятия произведения искусства. Однако это не так. Всякий человек с достаточно высоко развитым и более того натренированным (здесь необходим или желателен именно особый тренинг восприятия) эстетическим чувством знает, что за этой фазой следует еще более высокая, которую можно назвать эстетическим созерцанием, употребляя термин «созерцание» в том углубленном смысле, который вкладывают в него обычно мистики, говоря о vita contemplativa.

Здесь мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что именно эта, третья фаза является центральной, основной и совершенно полноценной в эстетическом опыте. Только качественные в художественном отношении произведения приводят реципиента с развитым или высокоразвитым эстетическим вкусом к этой фазе. Фактически на нее в основном ориентировалось все высокое искусство, и ради нее люди стремятся в музеи, концертные залы, театры и т.п. Эта фаза имеет много своих подуровней, на одних из которых получают эстетические радости люди средней эстетической восприимчивости, средней эстетической подготовки, на других эстетствуют реципиенты с самым изысканным вкусом. Именно последние при контакте с шедеврами могут достичь следующей, четвертой фазы эстетического восприятия, но это случается и с ними нечасто. Обычно же и они вполне удовлетворяются главной, третьей фазой.

Существенным содержательным компонентом третьей фазы эстетического восприятия является рецептивная герменевтика - осмысление произведения искусства в момент его восприятия. Нужно различать два вида герменевтики искусства - профессиональную герменевтику, которой занимаются искусствоведы, литературоведы, художественные критики, и рецептивную, которая присуща практически любому процессу эстетического восприятия - именно его третьей фазе. Это интеллектуальная составляющая третьей фазы.

Духовно-эйдетический этап эстетического восприятия с самого начала сопровождается своеобразным интенсивным герменевтическим процессом в сознании реципиента - осмыслением, интеллектуальной интерпретацией воспринимаемого произведения. Реципиент вольно или даже невольно стремится понять, осмыслить, истолковать, что же он такое видит, воспринимает, что означает увиденное в произведении искусства, что оно изображает и выражает, что вызывает в нем бурю чувств, эмоций и этих самых размышлений. Эти что, как, зачем, для чего бесконечной чередой и часто независимо от его воли возникают в сознании реципиента, и он нередко совершенно спонтанно отвечает себе на эти вопросы (точнее, ответы формируются сами где-то в глубинах психики, возбужденной процессом эстетического восприятия, и возникают в сознании), т.е. занимается, сам того часто не подозревая, именно герменевтикой воспринимаемого произведения.

Понятно, что этот герменевтический процесс является существенной и органической частью восприятия подавляющего большинства произведений искусства, особенно литературоцентристских видов и «предметной», т.е. изоморфной, живописи. Пожалуй, только восприятие нетематической музыки да абстрактной живописи обходится у подготовленного реципиента без этого герменевтического процесса.

Одна краткая иллюстрация к сказанному.

Фильм «Иллюзионист» (1984) известного голландского режиссера Йоса Стеллинга - сильной в художественном плане, творческой личности, хорошо чувствующей какую-то глубинную метафизику (или архетипику) голландцев, восходящую к Брейгелю, Босху и другим крупным художникам «золотого века» нидерландской живописи. Характерной чертой его стилистики является акцентанция чисто художественными средствами кино странности, абсурдности, анормальности человеческого бытия, жизни, поведения как главных доминант. Его герои, как правило, не от мира сего: одинокие, замкнутые в себе натуры, юродивые и отшельники XX в. При этом Стеллинг - истинный поэт кинематографа. Он работает в основном чисто кинематографическими средствами: цветом, светом, кадром, ракурсом, пластикой движения камеры, кинематографической музыкальностью и пластичностью.

При просмотре фильма «Иллюзионист» рецептивная герменевтика начинает работать с первых кадров и продолжается долго по окончании просмотра. Фильм имеет ярко выраженный притчево-символи- ческий характер. Показана жизнь семейства недоумков: отец - странный старик в инвалидной коляске, мать, на которой держится все хозяйство, вроде бы только с небольшим «приветом», и три здоровяка сына-недоумка, к тому же практически слепые - носят очки с толстенными линзами, лишь через них и видят внешний мир, но частенько лишаются их (сознательная игра режиссера со снятием-потерей-отыс- киванием-надеванием их длится на протяжении всего фильма) и погружаются в какую-то только им доступную кромешность (абстракцию бытия). Фильм просто рассчитан на рецептивную герменевтику. Великолепно выполнен чисто кинематографическими художественными средствами, но явно тяготеет к рациональному расшифровыванию (предельно герметичен) чего-то, скрытого за ними, и при этом полностью лишен словесного ряда. Герои не говорят вообще, между собой общаются мимикой, жестикуляцией или нечленораздельным мычанием. Между тем сюжет фильма прост и вполне понятен: один из сыновей стремится стать иллюзионистом, творить фокусы по примеру настоящего иллюзиониста, как-то посетившего их деревню, и кое-что ему удается.

Фильм построен так, что практически каждый его момент (кстати, все кадры прекрасно выстроены композиционно, все вершится в каких-то фантасмогорических декорациях: жилище семейки на фоне чудесных пейзажей, в сопровождении светлой, прекрасной музыки - музыкальная партитура просто великолепна и существенно по контрасту усиливает абсурд происходящего) автоматически включает наш герменевтический механизм, требует толкования, объяснения, расшифровки. В нем сразу всплывает много каких-то почти рационально прочитываемых символов. Один из таких символов этой насыщенной абсурдными моментами и в целом абсурдной ленты - мир трудно осмысляемых иллюзий, в котором живут все герои. Об этом свидетельствуют не только странная архитектура их дома-объекта, и его интерьеры с обилием каких-то диковинных вещей, и их действия (абсурдные перформансы), и какой-то несусветный самодельный велолет, и другие абсурдные поделки, похожие на арт-объекты современного актуального искусства, но и прекрасные пейзажи, удивительной красоты небо, тонкая музыкальная палитра, особая, ракурсно четко выверенная сосредоточенность камеры на фигурах героев, их идиотических лицах-масках, на их очках, нелепом, шутовском одеянии, их действиях, на отдельных предметах и т.п. Еще более глубокий символ - идиотизм человеческого бытия вообще (идиотичны и все остальные, якобы нормальные второстепенные персонажи фильма), его абсурд; мир - это скрытая психушка или театр наивных монстриков и жестоких (в нашем понимании, ибо сами они этого не понимают, естественно!) клоунов. Абсурд как норма жизни. Реальное убийство, совершенное в театрализованной среде, - игра, иллюзионистский фокус и т.д. и т.п.

Это общие, так сказать, глобальные моменты толкования, а в процессе просмотра мгновенно возникают, переплетаются с другими и с не- вербализуемыми эмоционально-душевными актами восприятия многие локальные смыслы и символические мерцания сознания, которые складываются в общую эмоционально-эйдетическую симфонию восприятия этого интересного в художественном отношении фильма. Понятно, что подобные фильмы, как и вообще все настоящие произведения развивающихся во времени искусств, необходимо смотреть по много раз. Это приходится проделывать и с великими произведениями живописи и пластики, а уж кино, театральные спектакли, оперы, симфонии и т.п. для полноценного эстетического восприятия просто необходимо смотреть и слушать неоднократно. Очевидно, что в этом случае и рецептивная герменевтика будет всегда как-то меняться и, несомненно, углубляться, составляя существенный и очень значимый для реципиента компонент третьей фазы эстетического восприятия.

4. Следующая, четвертая, самая высокая фаза является и самой труднодоступной. Ее редко достигают даже тонкие ценители искусства, обострившие свой вкус эстеты высочайшего уровня восприимчивости. Она является идеалом эстетического опыта, хотя и вполне достижима при определенных условиях. И реципиент, однажды достигший ее, навсегда поражается открывшимися ему духовными перспективами, постоянно стремится к ней, но нечасто, увы, поднимается до нее.

На этой, уже чисто духовной фазе реципиент отрешается от конкретно-эйдетической образности третьей фазы, от конкретных эмоционально-психических переживаний, от конкретного эстетического предмета, - от любой интенциональной конкретики и воспаряет в то высшее состояние неописуемого наслаждения, которое со времен

Аристотеля называют эстетическим катарсисом (см. ниже) и которое фактически не поддается словесному описанию. Именно здесь субъект восприятия и вступает в сущностный контакт с Универсумом или даже с его Первопричиной, достигает безграничной полноты бытия, ощущает себя причастным к вечности. Переживая, видимо, нечто подобное в конкретных погружениях в эстетический опыт, Ингарден пытался описать это состояние в рамках своей феноменологической методологии как «открытие», «выявление» такого «качественного ансамбля», о существовании которого мы даже не предполагали, не могли себе его представить . Эстетическое созерцание в какой-то мере можно, видимо, сравнить и с актом медитации некоторых духовных практик, однако в нашем случае субъект восприятия никогда не утрачивает ощущения своего реального Я, с которым происходят некие позитивные метаморфозы, инициированные эстетическим объектом, содержащимися в нем эстетическими качествами.

Что-то очень близкое к двум последним фазам эстетического восприятия удалось выразить в изысканных художественных образах Герману Гессе в символическом рассказе об эстетическом восприятии «Ирис». Вероятно, именно переживания духовно-эйдетической фазы легли в основу описания процесса всматривания мальчика Ансельма в цветок ириса: «И Ансельм так любил его, что, подолгу глядя внутрь, видел в тонких желтых тычинках то золотую ограду королевских садов, то аллею в два ряда прекрасных деревьев из сна, никогда не колы- шимых ветром, между которыми бежала светлая, пронизанная живыми, стеклянно-нежными жилками дорога - таинственный путь в недра. Огромен был раскрывшийся свод, тропа терялась среди золотых деревьев в бесконечной глуби немыслимой бездны, над нею царственно изгибался лиловый купол и осенял волшебно-легкой тенью застывшее в тихом ожидании чудо» .

А нечто, приближающееся к эстетическому созерцанию, описывает уже взрослому Ансельму его странная подруга Ирис: «Со мною так бывает всякий раз... когда я нюхаю цветок. Каждый раз моему сердцу кажется, что с ароматом связано воспоминание о чем-то прекрасном и драгоценном, некогда принадлежавшем мне, а потом утраченном. И с музыкой то же самое, а иногда со стихами: вдруг на мгновение что-то проблеснет, как будто ты внезапно увидел перед собой в глубине долины утраченную родину, и тотчас же исчезает прочь и забывается.

Милый Ансельм, по-моему, это и есть цель и смысл нашего пребывания на земле: мыслить и искать и вслушиваться в дальние исчезнувшие звуки, так как за ними лежит наша истинная родина» .

И все эти предельно эстетизированные образы ориентированы у Гессе на утверждение глобального символизма земного бывания человека, к которому с иной стороны на самой заре христианства пришли уже первые отцы христианской Церкви. «Всякое явление на земле есть символ, и всякий символ есть открытые врата, через которые душа, если она к этому готова, может проникнуть в недра мира, где ты и я, день и ночь становятся едины. Всякому человеку попадаются то там, то тут на жизненном пути открытые врата, каждому когда-нибудь приходит мысль, что видимое есть символ и что за символом обитают дух и вечная жизнь» . Возникнув в религиозной сфере на заре христианской культуры, это понимание на ее закате конкретизируется в чисто эстетической сфере. Между тем и религиозный мыслитель П. Флоренский писал почти то же самое и в то же время почти теми же словами . Многое, если не все, сходится в нашей культуре и очень часто замыкается на эстетической сфере, подчеркивая ее уникальное место в жизни человека.

Все основные фазы эстетического восприятия сопровождаются эстетическим удовольствием, интенсивность которого постоянно нарастает и достигает неописуемой, взрывной силы на третьей фазе - эстетического наслаждения, после чего субъект, психически нередко обессиленный концентрированным опытом переживания, но духовно обогащенный и счастливый, возвращается из своего эстетического паломничества к обыденной действительности с убеждением, что есть нечто, значительно превышающее ее в ценностном отношении, и пониманием, что и без нее (обыденной действительности) жизнь человеческая, увы, невозможна. Эстетическое удовольствие, сопутствующее процессу эстетического восприятия и свидетельствующее о том, что он состоялся, имеет разную степень интенсивности в зависимости от эстетического объекта, состояния эстетического субъекта на момент восприятия, от фазы восприятия. Естественно, что уровень этого удовольствия не поддается никакому измерению и оценивается сугубо субъективно. Можно только констатировать, что от второй ступени к четвертой эта интенсивность постоянно нарастает и что на второй и особенно третьей ступенях она достаточно стабильна и как бы относительно длительна (хотя временные характеристики здесь уже могут употребляться только метафорически), а на последней ступени достигает пикового значения в эстетическом наслаждении. Поэтому и термины для этого состояния имеет смысл употреблять разные, исходя из их глубинного, интуитивно ощущаемого смысла: для второй и третьей ступеней корректнее говорить об эстетическом удовольствии, а для стадии завершения - эстетического созерцания - об эстетическом наслаждении как не только количественно, но и качественно иной ступени состояния восприятия.

Еще раз подчеркну, эстетическое удовольствие и его высшая фаза эстетическое наслаждение, обязательно сопровождающие эстетическое восприятие, не являются главной целью этого восприятия и эстетического акта в целом, хотя нередко выступают существенным стимулом для начала этого процесса. Память о них обычно служит импульсом для новой эстетической установки, влекущей человека в художественный музей, в консерваторию или просто на прогулку по живописным местам. Главную цель эстетического акта составляет его конечный этап - эстетическое созерцание, о котором многие реципиенты даже и не знают, но внесознательно стремятся к нему, ощущая его сильный магнетизм на протяжении всего процесса эстетического восприятия, даже если он ограничивается только духовно-эйдетической фазой. По-иному цель эстетического акта (восприятия) можно обозначить и как актуализацию эстетической ценности, жизненно необходимой человеку для полной реализации себя в мире в качестве свободной и полноценной личности.

Для достижения четвертой фазы эстетического восприятия необходимо наличие но крайней мере трех факторов эстетического опыта.

• 1. Наличие высокохудожественного произведения, практически художественного шедевра. При этом очевидно, что объективных критериев определения шедевра вроде бы и нет, но они тем не менее есть, хотя и слабо поддаются вербализации. Шедевр онтологически значим. Нельзя по пунктам перечислить все его характеристики, но его можно

сразу узреть и узнать человеку с развитым эстетическим вкусом. Этому, конечно, помогает и длительная, как правило, историческая жизнь шедевра, в процессе которой он как бы сам утверждает себя в своем онтологическом статусе, точнее - являет себя в контакте с несколькими поколениями духовно и эстетически развитых реципиентов; постепенно проявляет выраженную в нем только его художественными средствами некую объективную ценность, индивидуальный и неповторимый эйдос бытия. Тем самым он осуществляет реальное приращение бытия, что сумела понять только эстетика и философия искусства XX в.

Эстетики и философы по-разному пытались назвать эту интуитивно ощущаемую особенность шедевра. Русский мыслитель XX в. Иван Александрович Ильин (1882-1954) в главном своем эстетическом труде «Основы художества: О совершенном в искусстве» (1937) обозначал ее как «художественный предмет», понимая под ним некую индивидуальную субъективную духовность, оптимально выражающую художественными средствами объективную духовную сущность предмета, природы, человека, Бога 1 . Интуитивно к этому часто в мучительных поисках стремились многие художники, поэты, музыканты, о чем свидетельствуют их дневники, письма, другие тексты. Алексей Лосев пытался выразить истинную суть художественной формы (идеальной, т.е. шедевральной) через антипомику образа и первообраза, имея в виду такое выражение первообраза в образе, которое подразумевает, что этот первообраз сам является производной данного образа, существует (открывается) только в нем и на его основе. Кандинский писал о самовыражении в произведении искусства через художника объективно бы- тийствующего Духовного и т.д. и т.п.

История эстетической мысли показывает, как трудно вербализовать сущность аутентичного процесса художественного выражения, при котором только и возникает художественный шедевр - такой объективный квант особого бытия, который является актуальным для высокоразвитых эстетических субъектов многих поколений и даже различных этносов, т.е. может привести их к четвертой фазе эстетического восприятия, открыть им нечто сущностное в бытии Универсума, органично включающего в себя и их самих. Шедевр являет собой такой специфический, эйдетический и энергетический квант бытия, который выражает один из бесчисленных аспектов его сущности, т.е. содержит потенциальную возможность для адекватного (об этом ниже) эстетического субъекта через конкретно чувственное восприятие этого шедевра достичь полноты бытия, медитативно-созерцательного состояния самого высокого уровня.

И сегодня нам известен относительно небольшой круг общепризнанных шедевров мирового искусства, включая первую треть или даже половину XX в. При этом членораздельно сказать, почему тот или иной шедевр является таковым, практически невозможно, хотя люди, обладающие высоким художественным вкусом, могут почти безошибочно перечислить эти шедевры. Однако и здесь совпадающих до нескольких названий рядов не получится. Будет активно вмешиваться субъективный фактор. Тем не менее на уровне некой общепризнанной в художественно-эстетическом сообществе профессионалов и ценителей искусства интуитивной конвенции такой ряд, во всяком случае для классического искусства, включая начало XX в., мы имеем.

• 2. Наличие высокоразвитого эстетического субъекта, т.е. субъекта, способного в процессе эстетического восприятия достичь четвертой фазы.
• 3. Наличие установки на эстетическое восприятие и возможности ее реализации, т.е. благоприятной ситуации восприятия, когда эстетический субъект настроен только на это восприятие, его не отвлекают какие-то повседневные заботы, посторонние идеи, соматические или душевные боли, хруст поедаемых хлопьев в кинотеатре или театре, болтовня посетителей или мудрствования экскурсоводов в музее и т.п.

Теоретически этого достаточно для достижения четвертой фазы эстетического восприятия, но практически все значительно сложнее. Особенно с первым и третьим факторами. Второй вроде бы более или менее объективен. Что есть, то есть. А вот общепризнанный, объективно явленный шедевр далеко не всякого реципиента, отвечающего второму и третьему факторам, может привести в состояние четвертой фазы эстетического восприятия - к эстетическому созерцанию. Он должен быть шедевром и для него лично, его шедевром.

Для пояснения этой мысли лучше всего обратиться к примерам из личного опыта. Так, я хорошо знаю, что Дюрер - художник шедеврального уровня. Однако ни с одним из его произведений (за исключением некоторых автопортретов, да и то только до третьей фазы) у меня не происходит полноценного эстетического восприятия. Я не дохожу даже до третьей фазы, хотя и знаю, что имею дело с шедеврами. То же самое с «Сикстинской мадонной» Рафаэля из Дрезденской галереи. Прекрасная работа, но я застреваю при ее восприятии где-то на третьей фазе. Никакого катарсиса, эстетического созерцания никогда при ее самом благонаправленном, длительном и нередком восприятии (только в 1975 г. я прожил в Дрездене три недели и почти каждый день бывал в галерее, да и в последующие годы регулярно посещал это уникальное хранилище шедевров мирового искусства) я не испытывал. А ведь это общепризнанный шедевр! Просто это не мое произведение, не «мой шедевр».

Для полноценного эстетического восприятия шедевр должен быть еще моим, коррелировать с какими-то не постигаемыми мной на рациональном уровне внутренними компонентами моего духовно-душевного мира. И у каждого из высокоразвитых в эстетическом отношении субъектов в ряду мировых шедевров есть свои личные шедевры. Только при их созерцании в редкие счастливые мгновения жизни он может достичь высот эстетического восприятия. Однако существенно и другое. Иногда и явные нешедевры, но просто добротные произведения высокого художественного уровня могут приводить того или иного реципиента при наличии второго и третьего факторов, естественно, к четвертой фазе эстетического восприятия. В эстетическом восприятии очень многое зависит от субъекта восприятия и конкретной ситуации восприятия. Иногда и посредственные в художественном отношении вещи в какой-то ситуации восприятия могут оказать на эстетически высокоразвитого человека сильное воздействие, даже привести его к четвертой фазе эстетического восприятия, к художественному катарсису.

• Многие из них в феноменологическом ключе подробно рассмотрены (для литературы, архитектуры, живописи, музыки) в указанных выше работах Ингардена и Гартмана.
• Ингарден Р. Исследования по эстетике. С. 152, 153.
• Гессе Г. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. СПб., 1994. С. 113.
• Гессе Г. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. СПб., 1994. С. 120.
• Там же. С. 116.
• Подробнее о понимании символа Флоренским см. в главе 4.

Как психический процесс, восприятие основывается на живом созерцании, представляет собой отражение предметов и явлений в совокупности их свойств и частей при непосредственном воздействии их на органы чувств человека. В отличие от ощущений, в процессе создания образа участвуют не только органы чувств. Чувственные данные — цвета, линии, точки и т. п.— соотносятся со всеми знаниями о предмете, осмысливаются соответственно тому, какая потребность направляет создание образа, какие цели она ставит в процессе восприятия.

Так, для обычного, житейского восприятия главное — не столько самые «вид», «звучание» вещи, сколько их практический смысл. А в эстетическом восприятии потребность в совершенстве диктует необходимость взять предмет во всей его целостности и неповторимости, во всем многообразии и своеобразии его свойств, требует очень дифференцированных впечатлений. Здесь особое значение имеет тонкая чувствительность к цвету, звуку, форме, только она обеспечит богатство видения, постижение степени развития предмета.

Для эстетического восприятия важна способность дифференцировать оттенки, изменения одного и того же свойства. Ведь иногда красота меняется от самого незначительного («чуть-чуть») изменения в облике предмета, не поддающегося даже словесному определению. Для обычной ориентации человеку достаточно воспринять привычные явления упрощенно-схематически: снег — белый, туман — серый и т. п. Развитая чувствительность позволяет, например, художнику увидеть снег и розовым, и голубым, и золотым, и серым, а туман не только серым, но и багровым.

Для определения нравственной ценности поступка (несет ли он добро или зло) бывает достаточно осознания общего его смысла. Постичь же эстетическое совершенство поступка сложнее: тут требуется, кроме того, особое внимание к форме поведения — важно улавливать структуру и интонации высказываний, изменения в мимике, выражении лица, во всех внешних действиях.

На тонкой зрительной, слуховой и тому подобной чувствительности базируется способность воспринимать целостные характеристики предмета — гармонию и дисгармонию частей и свойств, меру и конкретные проявления их (симметрию, пропорции, ритм, гармонические цветосочетания и противоположное им). Без этой способности нельзя определить степень совершенства предмета и создать эталонные образы совершенства, необходимые для оценки воспринятого.

Сказанным объясняется, почему И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой и многие другие писатели и деятели искусства специально тренировали свои «различительные» способности. Такая тренировка способствует выработке очень важного при восприятии качества — наблюдательности.

Исследованиями А. А. Бодалева и ряда других авторов доказано, что любое восприятие, будучи отражением внешних воздействий, вместе тем опосредовано жизненным опытом воспринимающего. Тем больше опосредованность при восприятии эстетическом. Это обусловлено направленностью эстетической потребности на форму предмета.

Совершенство — всегда целостная характеристика предмета, максимальное единство его формы и содержания. Поэтому, отражая непосредственно форму, человек обязательно должен соотносить ее с известным содержанием — иначе не сформируется целостный образ. Простое ощущение цвета, линий, звуков и т. п. — это отношение, в котором еще не выделена связь формы с содержанием. А в эстетическом восприятии элементы формы всегда что-то выражают. Так, цвет воспринимается как цвет конкретного предмета; если человеку содержание этого предмета даже не известно, он ассоциирует его с типичным в опыте, например: голубой цвет, на чем бы мы его не воспринимали, связывается с образом неба; черный — с ночью, ненастьем. И поскольку таких ассоциаций много, эти элементы формы выступают как обобщенные признаки. У человека, по выражению К. Маркса, «чувства стали теоретиками». На эту образность восприятия людьми отдельных формальных элементов «рассчитывают» техническая эстетика, а также искусство, особенно декоративное, архитектура, музыка.

Следовательно, на качестве эстетического восприятия, в значительной мере определяя его, сказывается память и способность ассоциировать, сопоставлять воспринимаемое с сохраненными памятью образами представления, со знаниями. Именно это обеспечивает опознание человеком предмета уже по отдельным свойствам и создание предметного образа, более богатого по содержанию, чем совокупность ощущаемых свойств, и более богатого, чем общее представление.
В образе происходит некоторая перестройка содержания предмета за счет личного опыта, «наполнение» предмета новой жизнью через представления и воображение воспринимающего. Благодаря этой интерпретации предмета содержание образа в известной мере субъективное. Способность воображения и ассоциативная способность имеют особое значение при восприятии произведений искусства, поскольку художественные средства специально рассчитаны на «соавторство» публики.

Высокий уровень воображения в восприятии придает последнему качество, которое обычно выражают словами «одухотворенное», «поэтическое», «художественное» видение мира. (Человек с таким восприятием видит не просто дуб, а «великана»; видит, как утром солнце, поднимаясь, «стягивает туманное одеяло с реки» и т. п.).

Таким образом, эстетическое восприятие отличается не только признаком обобщенности, но и четко выраженным творческим элементом, преобразованием и дополнением чувственных данных посредством соединения их с опытом человека. Именно благодаря соединению, сплаву в эстетическом образе объективного и субъективного, реального и воображаемого впечатления разных лет от одних и тех же явлений необычайно вариативны, разнообразны, что может не исключать, однако, их объективности, достоверности.

Многое в содержании образа более или менее одинаково у разных людей (разных классов), поскольку в основе его лежит общий для всех комплекс непосредственно ощущаемых свойств предмета. Конкретные различия в предметном содержании восприятий обусловлены различиями людей — в жизненном опыте и опыте эстетического восприятия, в степени осознанности процесса восприятия, в уровне и характере знаний о предмете, в умении творчески применять их в процессе восприятия, в степени развития способности к ассоциативному видению мира и т. п. Это связано и со сферой интересов, мировоззрением, индивидуальными особенностями личности, даже состоянием и настроением в данное время.

В качестве фоновых, то есть благоприятствующих составным элементам способности к эстетическому восприятию, которые были рассмотрены, выступают такие свойства личности, как любознательность, пытливость, выдержка, терпение и т. п. Они содействуют формированию умения видеть, слышать, наблюдать.

Как видим, способность к эстетическому восприятию позволяет человеку, не отрываясь от конкретно-чувственных особенностей предмета, соотнести их с понимаемым содержанием его и создать в своем сознании наиболее полный, целостный образ предмета.

Эстетическое отношение к миру предполагает способность определение отношения воспринятых конкретно-чувственных явлений к человеческой потребности в совершенстве, иными словами — оценку их как прекрасных либо безобразных, возвышенных или комических и т. п. Без наличия эстетической оценки, указывал Б. М. Теплов, теряет значение развитие других эстетических способностей Оценка продолжает восприятие и ориентирует субъект на то, каковы наиболее эффективные или наименее желательные направления деятельности. Чтобы раскрыть, какие способности обеспечивают оценочный процесс, необходимо представлять себе механизм его.

В любом виде отношений человека с миром оценка производится сопоставлением познанного предмета с соответствующей потребностью. Это сравнение может быть непосредственным (практическая ценность вещи, например, постигается в процессе ее потребления, применения; моральная ценность поступка может определяться по его общественным последствиям и т. д.). Но, со временем оценка становится и опосредованной, поскольку в сознании возникают обобщенные представления о существующих положительно ценных явлениях — нормы и о не существующих еще, но желательных, более ценных,— идеалы.

Представления и взгляды о должном, о необходимом для общества, класса составляют основное содержание каждой формы общественного сознания. Именно в них выражаются потребности и интересы общества, класса, обусловленные материальными условиями их существования. С этими нормативными представлениями и сравнивается оцениваемое явление.

Поскольку эстетическая оценка базируется на чувственном созерцании, это нередко порождает иллюзию, будто эстетические ценности открываются самим восприятием. Посмотрел человек па карикатуру — и сразу смеется, оценив ее как комическое. Кажется, никакого сравнения ни с какими нормами он не производил. Более тщательный анализ все же убеждает: «увидеть» комизм явления человек может, если увидит, что изображенное противоречит нормальному, тому, что должно быть.

Эстетические нормы — образы, в которых, в отличие от познавательных единичных и общих представлений, обобщены характерные признаки нужного людям совершенства. Эстетический образ «чистое небо» почти у всех людей имеет более или менее постоянное содержание, складываясь из ряда признаков: прозрачность воздуха, тишина, «звонкая» голубизна, безграничность простора, которые ассоциируются с желанными для человека покоем, миром, свободой.

Отбор совершенства, необходимого современному человеку, производится сначала в самой практике, в процессе освоения явлений того или иного вида. Возникают образцы, отраженные в сознании в форме нерасчлененного образа удовлетворяющего предмета. Так, древнегреческое искусство периода высокой классики и по сей день в известном смысле сохраняет, как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, «значение нормы и недосягаемого образца» В сознании спортсмена исполнение упражнения кем-то может стать образцом, к которому нужно стремиться.

Но постепенно анализ многих впечатлений, образцов приводит к осознанию, вычленению отдельных сторон и свойств, которые наиболее удовлетворяют человека в предметах разного рода. Создаются отдельные эстетические критерии для различных сфер жизни. Эти обобщенные критерии существуют в сознании преимущественно в форме образов предметов, у которых такие свойства наиболее развиты и для которых они наиболее характерны, типичны. Так, эталон (символ) ровности и чистоты поверхности — стекло, зеркало; критерий легкости — пушинка; образ «ракета» сегодня воплощает в себе критерий быстроты и мощности движения.

Отдельные критерии могут творчески синтезироваться в сложные эталонные образы — стереотипы. Например, образ «красна девица» включает в себя положительные признаки, которые в сознании народа существуют не столько теоретически оформленными, сколько в виде ассоциаций: щечки, как яблочки наливные; стройная, как березка; «плывет, как лебедушка» и т. п.

Конечно, общение, обмен опытом между людьми, процесс воспитания вынуждают осмысливать критерии красоты и выражать их и в словесно-понятийной форме. Издавна сформулированы, например, общие принципы или законы построения совершенной целостной формы — симметрия, уравновешенность, пропорции, ритм, определенный порядок, гармоничность и некоторые другие. Но даже эти обобщенные критерии в опыте человека наполняются конкретным образным содержанием, разным в различных сферах жизни (в природе, в поведении и т. п.).

Вся совокупность, система эстетических критериев, нормативов составляет содержание эстетического вкуса личности. Как политическая позиция, как совесть в морали, вкус — субъективная эстетическая позиция личности, выработанная в процессе освоения и усвоения эстетического сознания общества и осмысливания собственных взаимоотношений с миром.

Из всего сказанного видно, что в формировании эстетического вкуса большую роль играют способности представления, репродуктивного и творческого воображения, способность мыслить, осознавать свой и чужой опыт. Поэтому вкусы людей различаются мерой осмысленности, соотношением образного и теоретических знаний, широтой, глубиной и тому подобными качествами. Они отличаются степенью истинности: в разной степени выражают эстетическую потребность общества.

Функционирование вкуса заключается в сличении воспринятого с потребностью в совершенстве, благодаря чему непосредственно постигается степень эстетического значения данного предмета для человека. В зависимости от того, что воспринято и как оно осмыслено, в сознании отбираются соответствующие эталоны для сравнения, включаются соответствующие ассоциации. (Разные критерии люди применяют к одному и тому же музыкальному произведению; для одного — песня, а для другого — романс).

Этот процесс зависит от опыта оценочной деятельности. Если явление в целом нам известно или имеет понятные, уже встречавшиеся в нашем опыте свойства, тогда оценивание по сути совпадает во времени с процессом восприятия, совершается фактически мгновенно, ибо многие оценки переносятся из прошлого опыта или возникают интуитивно. Еще Д. Рейнольде, английский художник и теоретик искусства XVIII века, отмечал, что многочисленные жизненные наблюдения накапливаются стихийно. Их так много, что в каждом конкретном случае, давая эстетическую оценку, мы не можем воссоздать в памяти весь материал, откуда берет начало наше чувствование Но опосредованность оценки возникшими в практике нормами (пусть многие из них еще и не оформлены мыслью) позволяет при "необходимости все-таки осознавать их, по крайней мере, основные. Без осознания критериев оценки невозможным было бы эстетическое воспитание.

Таким образом, ведущим свойством в оценочной способности является образное мышление, оперирование образами восприятия и эстетическими представлениями, образцами.

К сожалению, психологи до последнего времени не уделяли должного внимания исследованию природы и роли образного мышления. Недооценка же способности образного мышления отрицательно сказывается на практике эстетического воспитания. Ибо большинство учителей, например, начальных классов считает эту способность низшей по сравнению с абстрактно-понятийным теоретическим мышлением. Между тем, для оперирования образами требуются те же способности абстрагирования, обобщения, что и для понятийного мышления.

Включаясь в мыслительный процесс, образ становится чувственным носителем обобщенного значения, которое преобразует самое чувственное его содержание; «он подвергается как бы определенной ретушировке: на передний план выступают те черты, которые связаны с его значением, остальные, для него несущественные, случайные, побочные, отступают на задний план, стушевываются, сходят на нет». Так, давая человеку оценку «порхает по жизни, как мотылек», мы оперируем не формой, расцветкой и тому подобными свойствами мотылька, а только одним общим признаком — легкостью перемены объектов. Иными словами эстетическая оценка является, по сути дела, умозаключением на образном уровне: к выводу о несовершенстве, общественной нецелесообразности этой формы поведения мы пришли не путем теоретических рассуждении, доказательств, а непосредственным (в созерцании) обнаружением сходства человеческих поступков с эталоном беззаботного «порхания».

Таким образом, чем богаче у человека запас эстетических представлений и знаний, чем более развита способность ассоциирования образов восприятия с ними и с явлениями, ранее оцененными, особенно из других сфер действительности, тем быстрее, точнее, истиннее человек оценит красоту воспринимаемого.

Благодаря этим многообразным ассоциациям возникает эмоциональный отклик на предмет, эмоциональная оценка его. В ней обобщены, синтезированы различные переживания, связанные как с отдельными воспринимаемыми свойствами, так и с целым. Глядя на осенний пейзаж, человек видит совокупность определенных форм и цветовых отношений. В зависимости от их характера они могут ассоциироваться с представлениями о жизни, ее яркости, богатстве и тем вызывать положительные чувства или с представлениями об увядании, старости, смерти, что породит, конечно, иное эстетическое чувство.

В эстетическом чувстве, следовательно, выражается результат оценочного процесса — определение характера отношения предмета к эстетической потребности.

ВОСПРИЯТИЕ ЭСТЕТИЧЕСКОЕ (художественное) - протекающее во времени специфическое отражение человеком и общественным коллективом произведений искусства (художественное восприятие) а также объектов природы, социальной жизни, культуры, имеющих эстетическую ценность. Характер эстетического восприятия определяется предметом отражения, совокупностью его свойств. Но процесс отражения не мертвый, не зеркальный акт пассивного воспроизведения объекта, а результат активной духовной деятельности субъекта. Способность человека к эстетическому восприятию - результат длительною общественного развития, социальной шлифовки органов чувств. Индивидуальный акт эстетического восприятия детерминирован опосредствованно: социально-исторической ситуацией, ценностными ориентациями данного коллектива, эстетическими нормами, а также непосредственно: глубоко личностными установками, вкусами и предпочтениями.

Эстетическое восприятие имеет много общих черт с художественным восприятием: и в том и в другом случае восприятие неотделимо от формирования элементарных эстетических эмоций, связанных с быстрой, зачастую неосознаваемой реакцией на цвет, звучание, пространственные формы и их соотношения. И в той и в другой сфере действует механизм эстетического вкуса, применяются критерии красоты, соразмерности, целостности и выразительности формы. Возникает сходное чувство духовной радости и удовольствия. Наконец, восприятие эстетических аспектов природы, социального бытия, предметов культуры, с одной стороны, и восприятие искусства - с другой, духовно обогащает человека и способно пробудить его творческие возможности.

Вместе с тем нельзя не видеть глубоких различий между этими темами восприятий. Комфортность и эстетическая выразительность предметной среды не могут заменить собой искусства, с его специфическим отражением мира, идейно-эмоциональной направленностью и обращенностью к самым глубинным и интимным сторонам духовной жизни человека. Художественное восприятие не ограничивается «прочитыванием» выразительной формы, а увлекается в сферу познавательно-ценностного содержания (см. Содержание художественное). Произведение искусства требует особой концентрации внимания, сосредоточенности, а также активизации духовного потенциала личности, интуиции, напряженной работы воображения, высокой степени самоотдачи. При этом необходимо знание и понимание специального языка искусства, его видов и жанров приобретенного человеком в процессе обучения и в результате общения с искусством. Одним словом, восприятие искусства требует напряженного духовного труда и сотворчества.

Если толчком и для эстетического и для художественного восприятий может стать аналогичная позитивная эстетическая эмоция от объекта, которая вызывает стремление постичь его наиболее полно, с различных сторон, то дальнейшее течение этих типов восприятий различно. Художественное восприятие отличает особая нравственно-мировоззренческая направленность, сложность и диалектичность противоречивых эмоционально-эстетических реакций, позитивных и негативных: удовольствия и неудовольствия (см. Катарсис). В том числе и тогда, когда зритель вступает в контакт с высокой художественной ценностью, к тому же отвечающей его критериям вкуса. Радость и удовольствие, доставляемые искусством в процессе восприятия, зиждятся на обретении человеком особого знания о мире и о себе, которое не могут предоставить другие сферы культуры, на очищении эмоций от всего наносного, хаотичного, смутного, на удовлетворении от точной нацеленности художественной формы на определенное содержание. Вместе с тем художественное восприятие включает целую гамму отрицательных, негативных эмоций, связанных с воссозданием в искусстве явлений уродливых, низменных, отвратительных, а также с самим течением процесса восприятия. Если гнев, отвращение, презрение, ужас по отношению к реальным предметам и явлениям прерывают процесс эстетического восприятия даже в том случае, когда вначале был получен позитивный стимул, то совсем иное происходит при восприятии искусства по отношению к его воображаемым предметам. Когда художник дает им верную социально-эстетическую оценку, когда известная дистанция изображаемого со зрителем соблюдена, когда форма воплощения совершенна, художественное восприятие развивается несмотря на отрицательные эмоции (здесь не учитываются случаи намеренного смакования уродств и ужасов в искусстве, а также особые индивидуальные ситуации воспринимающего). Кроме того, получаемая при первичном контакте с произведением искусства информация в отдельных своих звеньях может превысить возможности зрительского понимания и вызвать вспышки кратковременного неудовольствия. Отнюдь не безоблачным, а зачастую напряженным является взаимодействие прежнего, относительно стабильного художественного опыта личности с той динамичной, полной неожиданностей информацией, которую несет нам новое, оригинальное произведение искусства. Лишь в целостном, итоговом восприятии или только при условии его повторности и даже многократности все эти неудовольствия окажутся переплавленными в доминирующее общее чувство удовольствия и радости.

Диалектика художественного восприятия заключается в том, что оно, с одной стороны, не требует признания произведений искусства за действительность, с другой - создает вслед за художником воображаемый мир, наделенный особой художественной достоверностью. С одной стороны, оно направлено на чувственно-созерцаемый предмет (красочную фактуру живописного полотна, объемные формы, соотношения музыкальных звуков, звукоречевые структуры), с другой - как бы отрывается от них и уходит с помощью воображения в образно-смысловую, духовную сферу эстетически ценностного объекта, возвращаясь, однако, постоянно к чувственному созерцанию. В первичном художественном восприятии взаимодействуют подтверждение ожидания следующей его фазы (развития мелодии, ритма, конфликта, сюжета и т. п.) и одновременно опровержение этих предугадываний также вызывающие особое взаимоотношение и удовольствия и неудовольствия.

Художественное восприятие может быть первичным и многократным, специально или случайно подготовленным (суждением критики, других зрителей, предварительным знакомством с копиями и т. п.) или неподготовленным. В каждом из этих случаев будет своя специфическая точка отсчета (непосредственная предварительная эмоция, суждение о произведении, «предчувствие» его и предварительный абрис, целостный образ-представление и т. п.), свое соотношение рационального и эмоционального, ожидания и неожиданности, созерцательного успокоения и поискового беспокойства.

Следует различать чувственное восприятие как отправной путь всякого познания и художественное восприятие как целостный, многоуровневый процесс. Оно основывается на чувственной ступени познания, в том числе на чувственном восприятии, но не ограничивается чувственной ступенью как таковой, а включает как образное, так и логическое мышление.

Художественное восприятие, кроме того, представляет единство познания и оценки, оно носит глубоко личностный характер, приобретает форму эстетического переживания и сопровождается формированием эстетических чувств.

Особую проблему для современного эстетического восприятия представляет вопрос о соотношении исторического изучения художественной литературы и других видов искусства с непосредственным художественным восприятием. Всякое изучение искусства должно опираться на его восприятие и корректироваться им. Никакой самый совершенный научный анализ искусства не способен заменить непосредственного контакта с ним. Изучение призвано не «оголять», рационализировать и сводить к готовым формулам смысл произведения, тем самым разрушать художественное восприятие, а, напротив, развивать его, обогащать, делать более глубоким.

Страница 24 из 25

Структура эстетического восприятия.

Эстетическое восприятие – особая форма психической деятель­ности человека, сущность которой заключается в том, что общест­венно значимое содержание произведений исторически развивающего­ся художественного творчества человечества становится достоянием отдельной личности и оказывает на неё своё специфическое воздействие. Только в процессе эстетического восприятия социально-эсте­тическая ценность произведений искусства, красота изображаемой ими действительности становится фактом сознания конкретного че­ловека – представителя своего социума.

Воздействие произведений искусства на человека – многосторонний процесс, осуществляющийся на всех уровнях его психической деятельности и включающий в себя самые разные элементы этой дея­тельности.

Произведение искусства – сложная знаково-изобразительная система, отдельные уровни которой обладают своей относительной самостоятельностью по отношению к другим уровням и слоям произ­ведения, а также к объекту изображения и характерной для некото­рых из них предметностью, временем и пространством. Эти особен­ности предмета эстетического восприятия определяют и особеннос­ти специфической перцептивной, мыслительной и эмоциональной фор­мы психической деятельности человека.

Говоря о специфике эстетического восприятия прежде всего необходимо подчеркнуть, что оно содержит в себе как элементы об­щебиологические и общепсихологические, так и структуры, возник­шиеи постоянно развивающиеся исторически с развитием человека как социального существа и находящиеся в определённой зависимости от ведущих форм художественной деятельности людей разных исто­рических эпох.

Особенности эстетического восприятия обусловлены тем, что люди разных эпох имеют дело не только с произведениями, возникши­ми в эти же эпохи, но и с совокупным исторически сложившимся ку­льтурным наследием человечества. Подлинные шедевры искусства пе­реживают время своего создания, они оказывают своё влияние на по­следующие поколения людей. Поэтому правильное понимание сущности эстетического восприятия требует анализа его филогенеза и факто­ров, определяющих его специфику на разных этапах развития каждо­го отдельного человека. Исторический подход к пониманию эстетического восприятия даёт нам возможность понять особенности исто­рически меняющихся форм этой специфической психической деятельности человека, показать её зависимость от конкретных социальных условий, национальной принадлежности, уровня художественной об­разованности аудитории, характера идеалов, волновавших людей ра­зных эпох, выявить влияние географической и этнографической сре­ды на их представления о прекрасном, возвышенном и т.д.

Способность воспринимать социально значимое содержание искусства, наслаждаться им, осмыслять значение его содержания – не врождённое свойство человека. Специфически эстетическая форма восприятия развивается в процессе формирования человеческой лич­ности. Её богатство определяется не только возрастом, но и худо­жественным образованием человека, его типологическими и харак­терологическими особенностями, социальными и эстетическими иде­алами и установками. Восприятие – процесс, связанный с деятель­ностью органов чувств и мозга человека. С эстетическим восприя­тием связана деятельность двух органов чувств – зрения и слуха. Восприятие возможно лишь при условии целостности и нормального функционирования всех элементов анализаторов.

По своей природе любой акт восприятия – творческий процесс, существеннейшей чертой которого является взаимопроникновение и диалектическое взаимодействие чувственной и логической ступеней познания, своеобразное сочетание сенсорных, эмоци­ональных, абстрактно-логических и других элементов человеческой психики.

Не любое восприятие романа, картины, скульптуры, кинофиль­ма является эстетическим. Любое произведение искусства может быть и объектом научного анализа, если человек ставит перед собой за­дачу разложить его на исходные составные элементы, описывает его изобразительные средства, изучает законы композиции. Мы не можем говорить об эстетическом восприятии и при условии, если человек, воспринимая отдельные изобразительные средства произведения, невидит замысла художника, того специфического содержания, которое связано с художественным образом. На первоначальном уровне организации эстетического восприятия мы перцептируем, ощущаем произведение искусства как конкретную, непо­средственно воспринимаемую органами чувств систему изобразитель­ных средств того или иного вида искусства и способов их организа­ции в художественные структуры. Этот уровень характеризует эсте­тическое восприятие лишь как восприятие предметного, сюжетного, событийного содержания художественного произведения без его соб­ственно эстетической специфики. На этом уровне эстетического вос­приятия мы воспринимаем произведение искусства как некоторый объ­ект, организованный во времени и пространстве, но мы ещё не осо­знаём того существенного, общественно значимого, что содержится в произведении искусства. Само по себе доэстетическое восприятие параметров изображения и угадывание в них той действительности, которую они изображают, не удовлетворяет высших интересов человека, так как всё это не может затронуть глубины нашего внутренне­го мира и вызвать в нас эмоциональный отклик на содержание произ­ведения искусства.

Непосредственно воспринимаемые органами чувств изобразитель­ные средства произведения искусства в целостном эстетическом вос­приятии приобретают характер своеобразных знаков. Перцепция изо­бразительных средств художественного произведения в рамках целостного эстетического восприятия имеет характер непосредственного созерцания, представляющего совершенно другое содержание, чем то, которое они имеют сами по себе как отдельные чувственно воспринимаемые явления. Например, читая книгу, воспринимая ее как произведение искусства, мы видим текст. Если же тот же рассказ написан по-японски, мы видим лишь форму иероглифов, печать, иллюстрации.

В процессе эстетического восприятия последовательно раскрываются естественные и социальные характеристики объектов, состав­ляющие чувственно-изобразительные элементы. Их взаимодействие по­рождает значение целостного произведения, не содержащееся в его отдельных элементах. Это позволяет нам за непосредственно наблю­даемыми явлениями открывать собственно эстетическую сущность со­держания произведений искусства.